Наш сегодняшний герой рано ощутил прелести самостоятельной жизни. В 1942-м, когда Мише Шахову было всего 11, война забрала у него отца. Но к тому времени мальчик уже научился тяжело работать. Иного выхода не оставалось. С детских лет Шахов как и его сверстники был приучен к тяжелому труду.

Немудрено, что потом это трудолюбие помогло всерьез заявить о себе во взрослой жизни. Начав занятия вольной борьбой в годы военной службы, Шахов впоследствии станет бронзовым призером Олимпиады-1956 в Мельбурне. В спорте выдающийся атлет остается и поныне, являясь преподавателем в Киевском национальном университете физкультуры и спорта. Но не подумайте, что педагогом Шахов в свои 79 лет остается лишь на бумаге. Он и поныне работает на ковре, передавая опыт и секреты мастерства молодым борцам, среди которых бронзовый призер Олимпиады-2008 Тарас Данько и еще один представитель национальной сборной Украины Валерий Андрийцев.

- Война резко изменила наши жизненные уставы, - вспоминает Михаил Афанасьевич. – Мы жили рядом с Волгой. В Саратове. Постоянно купались в речке, рыбачили, росли здоровыми детьми. Вот видите (показывает правую руку – авт.), эту наколку я сделал в совсем юном возрасте. Ее мне ребята нанесли еще резиной, поскольку туши тогда еще не было. Конечно, наколку сделал на свой страх и риск, поскольку родители за это сильно ругались. Но мне хотелось не отставать от остальных. 

Счастливое детство оборвали события июня 1941-го. Мы жили возле нефтеперерабатывающего завода. Понятное дело, что с началом войны этот объект стал одной из целей немецких бомбардировщиков. Но, к счастью, судьбу мне испытывать не пришлось. В один из вечеров мать пригласили в партком. Сказали, чтобы связывала узелок с самым необходимым и нас на подводах отправят в более безопасное место. Так мы уехали в село Ягодинка, что в 120 км от Саратова. Отца уже мобилизовали, мать пошла работать на ферму. А меня, третьеклассника, после школы заставляли собирать колоски после работы лобогреек, которые в то время заменяли комбайны. Так мы зарабатывали себе на кусок хлеба. В прямом смысле. Ведь после уроков учительница шла на склад и получала для нас положенные каждому 200 граммов хлеба. Потом нас садили на повозку, перевозили, и мы до темна работали в поле.

Так мы жили почти два года, пока я не закончил четвертый класс. Дело в том, что учеба в ягодинской школе проводилась только до четвертого класса. Чтобы продолжать обучение, нужно было искать другую школу. Но мать решила остаться в Ягодинке, где нам теперь нужно было искать квартиру. «Закончится война – продолжишь учебу. Пока остаемся там, где есть возможность заработать» - сказала мама. На том и порешено. Конечно, в роскоши мы не купались. Радовались пайкам, которые предоставляли каждому работнику. А именно – жмых, муку из семечек. Ее на каждую семью-выделяли по два-три килограмма. С нее мама пекла нам пирожки и, если получалось, проносила из фермы до полулитра молока.

Мне доверили присматривать за лошадьми, которые подвозили горючее для трактористов. Так я стал работать меж девочек. Дело в том, что в тракторной бригаде у нас мужчин почти не было. Точнее, было – двое. Они прибыли из МТС, поскольку их не забрали в армию по состоянию здоровья. Смотреть на девчонок трактористок было непривычно. Все в бензине, в мазуте, стирать одежду было негде. Можете себе представить их внешний вид. Жили мы непосредственно в поле, в шалашиках, смонтированных собственноручно. Вот так, за работой я незаметно для себя повзрослел. Шутка ли – до 1945-го мне было 14.

- С немцами во время войны ваши пути пересекались?

- Во время войны, к счастью, нет. Затем, когда наши взяли Берлин, мне, 14-летнему приказным порядком нужно было закончить ГПТО. Из-за этого нас перевезли в город Энгельс под Саратовом. Вот там впервые повстречал «настоящих» немцев. По сути, работали мы на этом подсобном хозяйстве вместе. Правда, они – пленные, и мы – молодые парни, по отдельности. У нас был свой участок, у них – свой. На нем они сажали картофель, имели несколько коней, жили в землянках. Признаться, ходить к немцам мы боялись. По крайней мере, так нам говорил наш преподаватель. И действительно, немцы были жесткими пацанами, следили, чтобы никто не залез к ним в огород. Ходили в военной форме, без конвоиров. А к нам обращались, когда в хозяйство завозили воду в бочках. Больше мы не контактировали никак.   

- Отца вы потеряли довольно рано…

- Он погиб в бою под Ленинградом. В прошлом году ездил туда, чтобы определить, где именно он погиб и где похоронен. Место гибели через местный военкомат найти удалось. Оно находится примерно в 100 км от Санкт-Петербурга. Там сейчас одни рвы, образовавшиеся после взрывов. Летного поля там уже нет – одни пустыри и лес. Через местный сельсовет также удалось узнать, что отдельно в годы войны хоронили только местных жителей, а остальные погребены в братской могиле. В их числе – мой отец. Не знаю, насколько это соответствует действительности, но якобы мужчина, служивший с отцом, рассказывал матери, что отец скончался после ранения в живот по дороге в госпиталь.

- Вас от войны Бог уберег. Но благодаря армии вы смогли заявить о себе на полный голос…

- В 1951-м меня призвали в армию, так и не дав закончить ГПТО. Служить отправили в Киев, в конвойный полк на Печерске. Тогда и подумать не мог, что останусь здесь на всю жизнь. Служить должен был три года. Но во время занятий я приглянулся борцовским тренерам, выдающимся спортсменам Араму Ялтыряну и Василию Рыбалко. Так моя служба растянулась еще на два года. Как спортсмен я начал получать динамовскую стипендию из Москвы.

- Борец-новичок проявил себя почти мгновенно: в 1956-м была победа на Спартакиаде народов СССР и бронза Олимпиады в Мельбурне, затем – еще четыре победы в чемпионатах Союза и бронза чемпионата мира 1958 года. И это – в весовой категории до 57 кг, где нужно не просто толкаться, а обладать высочайшей техникой…

- Не забывайте также, что выиграв чемпионат СССР в 1960 году, я поехал на вторую для себя Олимпиаду в Рим и занял там четвертое место. Да, в легких весах необходимо движение, комбинации. Но, видно, у меня был какой-то талант, ведь в школе на площадках или на печке у Волги, не имея понятия о технике борьбы, я побеждал и больших, и малых. А потом мне повезло, что я попал к тренерам, которые были ведущими специалистами во всем Советском Союзе и они мои задатки умело развили. Тогда ведь в нашей стране только осваивали технику вольной борьбы.

Ялтырян и Рыбалко, чрезвычайно честные, человечные, добросовестные люди, которые сами недавно боролись на Олимпиаде 1952 года, эти премудрости, приемы, связанные с ногами, с различными растяжками, постигли блестяще. Хотя туркам, иранцам и американцам мы на то время, конечно, еще уступали. Это благодаря этим тренерам я досконально освоил бросок через плечи, ставший моим коронным. Вместе с тем, замечу, что начинал свой борцовский путь я как самбист. И даже выиграл чемпионат СССР по этому виду спорта. Потом виды борьбы совмещать запретили и я стал чистым вольником. Правда, раза три или четыре на чемпионате Украины по самбо втихаря таки выступил.  

- В 1956-м советские спортсмены поехали на Олимпиаду во второй раз в истории. От вас требовали побед?

- Об этом сейчас говорят много, но, признаюсь,  за 12 лет пребывания в сборной СССР никакой идеологической накачки я на себе не ощущал. О политике советовали не говорить. «Лучше не плетите о том. В чем не разбираетесь» - говорили. На собраниях нам рассказывали о стране, в которую предстоит ехать, как в ней себя вести. Это тоже было необходимо, ведь не так давно наши ребята в Англии, не зная, что в магазинах установлены камеры наблюдения, набрали тряпок, что-то оплатили, а о чем-то забыли. Потом было много шуму вокруг этой истории.

В Мельбурне нас поддерживало очень много этнических украинцев. Они приглашали нас к себе, предлагали на их машинах совершить экскурсию по городу. Руководство не запрещало такие походы, но только при условии, что по гостям мы будем ходить вдвоем, втроем. Представители КГБ вместе с командой тоже присутствовали, но никогда нас не подставляли. Скажем, регулярно ездил с нами генерал Скворцов, отличный дядька. Помню, сам покупал в Мельбурне ковры. Если не ошибаюсь, за все годы не наказали ни одного представителя нашей команды. Нет, один случай все-таки был. Олимпийский чемпион Борис Гуревич однажды в США, никого не предупредив, уехал куда-то с представителями диаспоры. Ночью Борис не появился, потому тренерам пришлось официально заявить, что пропал человек. В итоге эмигранты привезли Гуревича просто в аэропорт, к самолету. Потом последовал скандал, дисквалификация. Хотя уверен, предупреди Борис тренеров, ничего подобного не произошло бы.

- Вам лично остаться где-то за границей не предлагали?

- Почему же нет? В Мельбурне эмигранты говорили, чтобы оставались, а они помогут нам устроиться. Но дома у меня оставалась мама, братья. Это ведь родные держат нас здесь.

- Олимпийская бронза Мельбурна – это был максимум, на что вы могли претендовать?

- Видимо, да. Существовали лидеры, с которыми на тот момент бороться было сложно. К примеру, Мустафа Дагистанли, который впоследствии дважды подряд выигрывал олимпийское золото. Кроме него, в Мельбурне я проиграл также серебряному призеру Мохамеду Ягуби из Ирана. Эти ребята были реально сильнее меня. Очень упорной была схватка за третье место против корейца Сан-Кьон Ли. Он – очень настырный, накачанный борец. Но в технике Ли мне немного уступил.

- Закончив спортивную карьеру, свой тренерский путь вы фактически начали в Польше. Как так получилось?        

- Мне предложили поработать по контракту. У нас это называлось «долгосрочная командировка». Из СССР тогда позволялось выезжать на два года. С условием, что через год, если ты не подходишь, тебя отправляют обратно домой. В итоге я задержался в Польше на шесть лет, а российский тренер по греко-римской борьбе Шершаков, отработав лишь год, был откомандирован обратно. Все потому, что повел себя глупо. У поляков ведь греко-римская борьба в те годы была намного сильнее вольной. Шершаков же постоянно собирал совещания, «капал» на местных тренеров, дескать, они ничего не знают. Те в ответ возмутились, вследствие чего контракт Шершакову не продлили.

Находясь в чужой стране, устраивать конфликтные ситуации не стоит. Я общий язык с местными специалистами нашел и вместе с тем существенно улучшил уровень польской вольной борьбы. Судите сами. До моего приезда у поляков было всего три призера чемпионатов Европы по нашему виду спорта.  За шесть лет работы под моим руководство польские вольники выиграли 30 медалей чемпионатов мира и Европы. При этом польский язык я освоил лишь на рабоче-крестьянском уровне. Во-первых, русский язык тогда был обязательным у поляков в школьной программе. Во-вторых, у меня помощник был местный. Он-то и помогал мне грамотно составлять официальные программы. 

- Почему уехали из Польши?

- Потянуло домой. Хотелось быть поближе к маме, к жене, к дочке. Да и, чтобы оставаться в чужой стране, нужно серьезно зарабатывать. А что платили мне? 20 тысяч злотых. Из них 15 напрямую шли в Госкомспорт СССР и только пять доставалось мне. Таковы тогда были условия работы в «долгосрочных командировках».

- Но как спортсмен вы зарабатывали еще меньше?

- Премиальные в самом деле были небольшими. Но после бронзы получал зарплату более 2000 рублей. Чемпион СССР имел ставку 1600 рублей. Но стоило тебе проиграть, как жалованье мгновенно понижали до минимального. Единственное преимущество – во время зарубежных поездок мы могли покупать плащи, ковры, другие дефициты. На таможне вещей не отбирали. Гораздо хуже приходилось, когда находили доллары. Американскую валюту мы покупали дома, по личным знакомствам – доллар за три рубля. Потом прятали деньги в сумках, чтобы пограничники ничего не обнаружили. Немного, долларов 200-300. Благо, сильно нас не проверяли, хотя случаи, когда кое-кто из спортсменов попадался, бывали. Особенно если кто-то «накапает». Тогда неприятностей было не избежать. Я порой, чтобы избежать неприятностей, одалживал деньги у иранского борца. Отдавал, когда те приезжали на турнир в Тбилиси.

- В КНУФСУ вы считаетесь преподавателем?

- Нет, поныне работаю тренером. Сейчас мы открыли при Университете Школу высшего спортивного мастерства (ШВСМ) по вольной борьбе. Могу сказать, что дисциплины нынче нет, спортсмены пропускают занятия. И поделать ничего невозможно, потому что нередко бывает, когда спортсмены, потренировавшись и устав, пропускают пары. Преподаватели с нами ругаются. Потому ребятам порой приходится выбирать одно из двух, чтобы не лишили стипендии или не выселили из общежития.

Кроме того, во времена СССР молодежь натаскивалась на постоянных сборах в спаррингах со старшими коллегами. Когда попадаешь в такой котел, то обязательно научишься всем борцовским премудростям. Сейчас у нас есть несколько перспективных ребят, но все – из разных весов. Достойных спарринг-партнеров им не хватает. Я иногда шучу в разговоре с Эльбрусом Тедеевым: «Ты бросай это депутатство и передавай свой опыт молодым на ковре». Ведь общее развитие – это легко. Для этого существуют программы, методики. А вот мастерство передать непросто. Да и восприятие борьбы. Соперников у нынешних борцов не столько, сколько было в наше время. Они даже по имени основных оппонентов не помнят. Говорят: «Вот, тот сильный, тот здоровый». Но что это значит? Серебряный призер Олимпиады-1952 Рашид Мамадбеков тоже был сильным. Но я уложил его на лопатки, будучи перворазрядником. Или, к примеру, я всегда знал, что проигрывал Дагистанли потому, что не умел защищать ноги.    

- 20 ноября вы отпразднуете 80-летие. Не поверю, что даже в таком возрасте удерживаетесь от соблазна продемонстрировать свое умение воспитанникам…

- Бывает. Но парни-то заводятся. Потому приходится останавливаться мне. А то бросят, не дай Бог, и получу травму. В моем возрасте это нежелательно. Потому показываю воспитанникам, как правильно делать захваты, делюсь своими соображениями по тактическим моментам. Работа мне приносит удовольствие. И тружусь уже не ради денег. Чтобы прожить, мне бы и пенсии хватило. Но что мне – сесть возле подъезда и общаться со своими одногодками? Что ты высидишь в этих четырех стенах? Нет, это не по мне. Пока есть силы, хочу приносить пользу. Чувствую, что болит простуженное еще в юности бедро. Это когда в армейские годы ездил в дальние командировки и спал на холодных полках в поезде. В остальном чувствую себя неплохо.

- Небось, спиртным не злоупотребляете?

- Не злоупотребляю, но пью. Как все обычные годы. Вот в молодые годы, в бытность спортсменом, позволял себе алкоголь крайне редко, по большим праздникам. Этим вопросом вы напомнили мне один анекдот: «Журналисты, чтобы узнать секрет долгожительства кавказцев, отправились в один из аулов. Долго не могли встретить пожилого человека, но вот, наконец, смотрят, идет старичок, согнутый, с палочкой. «Правда, что у вас люди живут до ста лет и более?» - спрашивают. «Да, есть такое» - отвечает. «Что вы кушаете?» «Все подряд». «И водку пьете?» «Каждый день». «А сколько вам лет?» «35». То же самое и у нас. Вообще, я доволен своей жизнью. Если бы можно было что-то изменить, то хотел бы опять стать 17-летним. На улице весна – а ты старый. Жаль. Но это жизнь и на нее обижаться не стоит. Наслаждаюсь тем, что поныне общаюсь с молодежью, что занимаюсь любимым делом. Ведь это тоже важно, не правда ли?

На жизнь обижаться не стоит. Нужно воспринимать ее такой, как она есть. Хотя терять всегда сложно. С женой мы прожили 47 лет, с 1957-го по 2004-й. Анастасия – на пять лет моложе меня, она моя землячка, тоже из Саратова. Анастасия закончила Университет и переехала ко мне. В 1957-м мы поженились. Когда супруга приехала в Киев, то тоже постоянно трудилась в Университете физкультуры.  К сожалению, Анастасия умерла от рака. Регулярно езжу в Германию погостить к нашей единственной дочери Ларисе. Она живет в Трире. К сожалению, тоже сама, поскольку муж – знаменитый баскетболист Александр Белостенный – умер от онкологического заболевания. Наша общая гордость – внук Михаил. Он тоже играл в баскетбол – учился в американском колледже, пробовал себя в испанских и немецких клубах, но вынужден был закончить карьеру из-за травмы голеностопа. Но за университет парень играл отлично. Получал там по 6000 долларов ежемесячно. Сейчас Миша занимается банковской деятельностью в Люксембурге. Ездит по делам по всему миру.

Иван Вербицкий, специально для Profc.com.ua