— Уроки прогуливали?
— Регулярно. Мы часто ездили на соревнования, на сборы, поэтому на школу почти не оставалось времени и сил. Иногда вместо уроков ходил на утреннюю тренировку, качался, но никому об этом не говорил. Я знал, что чем больше буду заниматься, тем буду сильнее.
— Каких результатов вы добились, выступая в дзюдо?
— Я был перспективным спортсменом, занимал призовые места на первенствах России, выигрывал всероссийские и международные турниры. Заключительные соревнования по дзюдо я провёл в 18 лет. Это было первенство России среди молодёжи в Екатеринбурге. Я уже боролся в 90 кг, был неплохо готов и в случае попадания в призёры мог попасть в сборную России и ездить по международным стартам. Если бы мне это удалось, то на три-четыре года точно бы ещё остался в дзюдо. Но так получилось, что несколько схваток я выиграл, но потом чуть-чуть проиграл и остался за чертой призёров. Вернувшись, я осмыслил, что мне хочется выступать и зарабатывать деньги, а не сидеть на шее у родителей. Тут меня судьба свела с первым тренером в ММА, тренером по боксу Василием Смыковым. После первого общения он вселил в меня уверенность, что я могу драться и побеждать. Тогда я принял решение об уходе из дзюдо и занятиях смешанными единоборствами. Так в один день я стал бойцом.
— Руки у вас полетели сразу?
— Не то чтобы сразу, но довольно быстро, благодаря тренеру. Я был накачанным здоровым борцом весом 92 кг, а когда начал проводить изнурительные трёх-четырёхчасовые боксёрские тренировки, я за несколько месяцев похудел до 85 кг. Знакомые видели меня и думали, что я чем-то заболел. Тренировки изменились кардинально, но получаться всё стало не сразу. Результат дала индивидуальная работа с тренером по ударной подготовке. Первый раз свои силы я попробовал на чемпионате России по боевому самбо в Санкт-Петербурге в 2007 году. Некоторые бои я выиграл не за счёт борьбы, которой занимался 10 лет, а за счёт ударной техники, которой занимался всего полгода. Это укрепило мои начинания. Если бы я проиграл, то мог бы решить, что это не моё.
— Борцы и боксёры – это всегда противоборствующие стихии. Кто вам ближе в этом противостоянии?
— На этот вопрос я отвечу чётко: лучше быть универсалом. Если выбирать между борцом и боксёром, можно спорить 10 лет. Лучше уметь и бить, и бороться, но если выбирать что-то одно, то я считаю, что борцовская база намного важнее. Если не умеешь бороться, то бокс закончится с первым же переводом в партер.
— Вы согласны, что к ММА легче адаптируются борцы?
— Конечно. Они обладают хорошей «функционалкой», балансом. На такого подготовленного спортсмена проще наложить «ударку», чем на боксёра борьбу.
— Сколько времени прошло с момента первой тренировки до первого поединка в смешанных единоборствах?
— Я начал заниматься летом 2007 года, а первый поединок прошёл в мае 2008-го. Получается меньше года.
— Почему ваш первый бой состоялся за рубежом?
— Всё получилось абсолютно случайно. Я начал выступать по боевому самбо по совету тренера Василия, хотя вообще не знал, что это за вид спорта. Там я выступил успешно, а затем выиграл чемпионат Европы, где познакомился с Алексеем Чугреевым, человеком, с которым до сих пор связана моя спортивная карьере. Тогда в Нижнем Новгороде сформировался профессиональный клуб Combat Bears. Это были истоки зарождения ММА в Нижнем, и я оказался в этом месте. Я захотел подраться по профессиональным боям, поэтому согласился на первое предложение, не думаю. Наверное, я тогда ещё не был готов технически, но морально мне было без разницы, где и с кем драться. Хотя тренер мне говорил, что ещё рано ехать в Чехию, надо подготовиться.
— Когда вы начинали изучать ММА, то отрабатывали все приёмы? Знали, например, об элементах бразильского джиу-джитсу?
— С понятиями БЖЖ я познакомился только несколько лет назад. Я только укрепился во мнении, что в ММА не надо выдумывать велосипед. Ударная техника отличается от чистого бокса, но есть те же прямые и боковые удары, защита уклонами. Убеждён, что советская школа бокса идеально подходит для ударной техники в ММА, а школа дзюдо подходит для борьбы. Конечно, в партере бесспорно нужно знание джиу-джитсу, плюс спортивное и боевое самбо. Когда начинают всё усложнять и выдумывать специальные несуществующие удары и приёмы, это полная чушь. Если у тебя хорошая техника, ты сильный физически и выносливый, то можешь побить кого угодно.
— Свой второй бой вы проиграли единогласным решением судей. Что почувствовали в тот момент?
— Если вспоминать тот бой, то он был совсем не нужен. Я был не сформирован как боец, хотя имел огромное желание. Но откровенно говоря, драться с Даниэлем Таберой (Вячеслав уступил судейским решением. – Прим. “Чемпионата”) на тот момент я был не готов, потому что он был одним из лучших бойцов Европы и был тяжелее меня на 10 кг. Когда мы вышли, я понимал, что он делает, но мне не хватило опыта с ним справиться. Если бы этот бой прошёл через год, результат был бы иным. Я не расстроился, хотя было неприятно, что испортил послужной список в начале карьеры. Я не впал в уныние, а именно разозлился. Возможно, это было даже хорошо, так как в будущем я стал более осознанно смотреть на какие-то вещи.
— Раньше вы дрались в полутяжёлом весе, а потом в среднем. С чем связаны такие скачки?
— Мой вес всегда составлял 85-86 кг, но дрался почему-то в 93. По боевому самбо я выступал в 90 кг, поэтому решил, что буду драться в 93. Начал выступать и выигрывать. Тогда ещё не было моды сильно гонять вес, и мои соперники не были по 105 кг. Я не чувствовал большой разницы, но со временем, когда вышел на более высокий уровень, понял, что с моим весом, ростом и длиной рук там будет тяжело конкурировать.
— Ваш организм легко справляется с весогонкой или есть определённые трудности? Вы сгоняете до 84, может, стоит попробовать войти в вес до 77 кг?
— У меня не такой большой вес до сих пор. Максимум 92 кг. После лёгкой диеты и сауны я легко вхожу в 84 кг. Многие рекомендуют мне гонять до 77 кг, но я не считаю, что нужно настолько сильно изнурять себя сумасшедшей сушкой, сбрасывая по 15-20 кг. Если ты не готов, тебя побьют и в 77 — какая разница. Нет смысла убегать в маленький вес, ты сам себя мучаешь диетой и не можешь нормально готовиться. До 10 кг ещё можно согнать, дальше – это не мой.
— Вы успешно стартовали в Гран-при средневесов Bellator, победив Виктора О'Доннела, но в полуфинале оступились на бразильце Майкеле Фалькане, которого спустя два года уверенно разбили в реванше(Василевский нокаутировал Фалькана за 37 секунд. — Прим. «Чемпионата»). Почему бои с Фальканом имели столь полярный характер, можно ли сказать, что поражение в первом бою было следствием недоработки чего-либо?
— Был плохо готов физически, находился не на пике формы. Из-за неправильного подготовительного процесса я был слишком истощён. Кроме того, я смотрел на Фалькана как на суперударника, с которым будет тяжело драться в стойке, и решил с ним бороться. Как показал реванш, это неправда. Надо было просто бить его в первом бою и всё. Также не хватило «функционалки». Я сдох в третьем раунде, пропустил удар и не смог забрать концовку. Не было у меня адреналина и куража.
— Сейчас у вас сформировалось чёткое понимание того, как именно нужно готовить себя к поединку в физическом и психологическом плане?
— Конечно, с каждым боем что-то меняется. Когда проводишь бой не очень хорошо, понимаешь, что нужно изменить. Для меня важно не распыляться, побыть одному, настроиться, подумать о предстоящем поединке без громких слов по этому поводу. Главное сконцентрировать в себе энергию, а потом выплеснуть её в бою. Можно перед боем делать много лишних движений и выйти пустым.
— Какой из проведённых поединков был для вас самым сложным?
— С Трэвором Прэнгли в Сочи. Наверное, я впервые столкнулся с матёрым профессионалом, у которого за плечами выступления в сильнейших лигах мира: UFC, Strikeforce, Bellator. Он очень устойчив психологически, не ломаешься, когда его бьёшь, не отходит от своего плана. Сложность была моральная, так как я впервые почувствовал человека, который держал меня в напряжении весь бой. Когда я забивал его и чувствовал, что он уже не шевелится, Прэнгли выходил на болевой так, что у меня трещали локти, и это так было несколько раз по ходу боя.
— При выходе на бой у вас присутствует страх?
— Конечно. Не страшно, что дадут по морде, но есть боязнь проиграть, потерять статусность. Любой человек чувствует это. Моя жена, например, мастер спорта по фигурному катанию, испытывала те же эмоции на льду, где падать больно не физически, а морально. Такой же осадок и у нас, когда попадаешь в нокаут. Мандраж присутствует в любом спорте.
— Что чувствуете, когда побеждаете?
— Чувствую моментальное облегчение. Был месяц, когда ты готовился и постоянно думал об этом, а тут бах, и это произошло, как ты хотел. Эти несколько секунд ты пребываешь в эйфории, ловишь кайф от того, как тебе все аплодируют, а ты купаешься в лучах славы.
— В такой момент и матерное слово ненароком проскочить может.
— Причём часто. Я даже кричал и в камеру, как это было в Сочи. Это всё внепланово, лезет изнутри. Лучше быть нормальным человеком, ругающимся матом, чем тихой воспитанной тварью. Это всё естественно, не все, кто матерится, негодяи.
— Вы четырежды побеждали на турнире в Сочи, и каждый раз вас награждал президент России Владимир Путин. Другого такого бойца, которого так часто награждал президент, я не припомню.
— Если честно, я тоже не помню таковых (смеётся). В последний раз Владимир Владимирович сказал, что был рад видеть меня вновь, а значит, запомнил меня. Очень радует, что в нашем виде спорта проходят такие мероприятия, на которых присутствуют главы государств. Круто, что нам уделяется такое внимание, а значит, мы развиваемся.
— Как произошло ваше возвращение в М-1? Почему не обратили внимание на предложения других компаний?— Многие говорят, что сильнейшие бойцы в Америке, и я с этим не спорю, но не согласен, что в М-1 нет сильных бойцов. Вот я чемпион и готов принять вызов любого. Если вы так не считаете, выходите и побейте меня. Мне хотелось подраться на родине, и я планирую именно на родине встречаться с лучшими бойцами мира, но пока контрактные обязательства не дают возможности это делать. Хотелось бы развеять этот миф и показать, что мы тоже можем готовиться и побеждать самых сильных западных бойцов. Я не поддерживаю моду, что ехать готовиться нужно только туда и слушать только американских специалистов. Я полностью доверяю своему наставнику, с которым я нокаутировал Фалькана за 30 секунд, а когда готовился к нему в Америке, три раунда катал вату. Я дерусь в М-1, чтобы доказать, что в России я чемпион.— Многие болельщики интересуются, возможно ли ваше подписание в UFC в обозримом будущем?— Когда закончится мой контракт с М-1, я точно буду драться в UFC, потому что в Америке я ещё не реализовал свой потенциал ни на один процент и обещал себе вернуться туда после вылета из Bellator.— Через какое время это произойдёт?— Есть обязательства перед М-1 на протяжении чуть больше года, после чего можно попробовать.— Кто из бойцов среднего дивизиона UFC вам импонирует больше остальных?— Там подобралась очень сильная компания. Раньше мне всегда нравился Андерсон Силва, который был неуязвимым, но сейчас много и других хороших бойцов: Крис Уэйдман, Люк Рокхолд, Витор Белфорт и другие.— Могли бы предложить что-то интересное бойцам из первой пятёрки?— Конечно, мог бы. Это всё крутые ребята, но я не ставлю их выше себя. Только если они побьют меня, я могу сказать, что они сильнее. Но пока я не выходил с ними в одну клетку, не могу сказать, что не могу с ними ничего сделать, хоть в партере, хоть в стойке.— Вы тренируетесь круглый год? С учётом разъездов, каким залам отдаёте предпочтение?— Паузы бывают только после поединков, в остальном – тренируюсь регулярно. У меня нет проблем с тренировочными залами ни в процессе подготовки, ни в период между боями. В Нижнем Новгороде есть даже Центр единоборств моего имени на улице Костина, куда мне открыт вход 24 часа в сутки. В зале занимаются все желающие, в том числе и те спортсмены, кто готовится к выступлениям.
— Вам доводилось спарринговать с Александром Шлеменко?
— Мы никогда не тренировались и не боролись, хотя я тоже родом из Сибири. Мы знакомы, общаемся.
— Это эталон российской ударной техники за океаном. Вам было бы интересно с ним помериться силами?
— Конечно. Он один из лучших бойцов за океаном, хороший, крепкий физически ударник, очень опытный боец. Мне было бы интересно, но я считаю, что во всех аспектах боя ничуть не хуже его.
— Вы, похоже, готовы драться с кем угодно?
— Сейчас весь график моей жизни посвящён единоборствам, поэтому глупо говорить, что я к кому-то не готов в 26 лет, а буду готов в 76. Спортивный век недолог, и если так размышлять, ты ни с кем не подерёшься, никого не победишь и ничего не заработаешь. Пока я здесь, хочу драться с лучшими и побеждать их.
— У вас с Эмеевым интересная предыстория. Он вас чуть в нокаут не отправил по любителям, а вы говорите, что у вас хорошие отношения. Как такое может быть?
— Многие говорят, что там был нокаут и что ещё Султан Алиев отправил меня в нокаут на чемпионате России, но нокаут, это когда человек падает, считают до десяти, и он не встаёт, а когда ты падаешь, встаёшь сразу и продолжаешь бой – это не нокаут, а нокдаун. Многие это путают. Нокаута не было ни с Алиевым, ни с Эмеевым. С Рамазаном было два нокдауна. Сначала мы встретились в полуфинале чемпионата по рукопашному бою. Тогда я очень легко и уверенно выиграл за явным преимуществом с 10-очковой разницей. Затем был бой по комплексному единоборству в Кисловодске, когда я вышел слишком самоуверенным. Рамазан выходил со мной драться, а я был в настроении поработать на публику. Настолько переоценил себя и недооценил его, что произошло то, что и должно было произойти. Я пропустил сильный удар на первых секундах, судья начал отсчитывать нокдаун. Потом я бросился отыгрываться, пропустил удары, и бой остановили. Мне казалось, что я готов продолжать встречу, но, посмотрев запись, понял, что мой угловой Сергей Яковлев правильно поступил, остановив поединок. Эта хватка стала хорошим уроком для меня.
— В Колпино вы выходили совсем с другим настроем?
— Да, выходил именно драться. Понимал, что не будет никакой лёгкой победы, поэтому не опускал рук, работал сосредоточенно.
— После боя о чём говорили с Рамазаном? Негатива по отношению друг к другу не было?
— Вообще нет. Совсем недавно мы с ним виделись, нормально общались. Рассказывали друг другу о жизни и тренировках. Мы никогда не поливали грязью друг друга, а при личных встречах всегда нормально общаемся. Поэтому, когда я с ним дерусь, не испытываю личную неприязнь, а настраиваюсь, как на работу.
— Что в вашем понимании “нормально общаемся”, смсками переписываетесь?
— Мы не настолько хорошие друзья (улыбается). Но, например, поздравляли друг друга со свадьбой, так как через неделю после боя мы оба сыграли свадьбы. Я даже не знал о таком совпадении и о том, что уже через неделю сам женюсь…
— Как это? Вас выкрали, что ли?
— Нет, просто я понял, что нужно жениться. Принял это решение быстро. Сразу после боя ещё помятый пошёл подавать заявление. Страшно представить, что подумала женщина, принимающая от нас в тот день заявление.
— Как вы относитесь к конфронтации болельщиков бойцов с Кавказа и русских. Ощущаете ли вы это давление?
— Это не красит спорт и наше общество, когда спортивному поединку придают национальный характер. Выходят в ринг два профессионала, которые выполняют свою работу, а многие искусственно пытаются разжечь межнациональную рознь и придать этому огласку на боях. Хорошо, что среди кавказцев и наших ребят большинство людей адекватных, которые никогда не будут это выяснять между собой. Я постоянно тренируюсь с ребятами с Кавказа, но никогда у нас не было конфликтов на почве национальности. В Интернете постоянно пытаются раздувать эти страсти, но это делают не лучшие представители наших наций. Не думаю, что нормальные кавказские ребята будут поливать грязью наших бойцов, обзывать чмошниками и наоборот. Эти люди не знают, что такое спорт, а только сутками торчат в соцсетях. Я не хочу вступать в перепалку с человеком, который сидит дома в очках под одеялом и воображает себя супербойцом.
Константин Устьянцев и Вячеслав Василевский
